Когда на рубеже января-февраля мир стали обходить новости о массовом заражении коронавирусом в Китае и стали появляться сведения о заражениях в других странах, уже можно было предугадать, какие масштабы примет данная эпидемия. Хотя тогда еще у многих стран была возможность предотвратить или сильно уменьшить масштабы трагедии, но такой возможностью воспользовались лишь немногие государства, как например Южная Корея, Япония и Вьетнам, которые смогли извлечь уроки из предыдущих эпидемий, и теперь пожинают плоды своей предусмотрительности. Большинство крупнейших государств мира не смогли остановить массовое заражение, и это привело к заражению миллионов людей и гибели сотен тысяч.
При этом реакция большинства правительств показала, что они оказались совершенно не готовы к ответственности, которой наделяют их властные полномочия. Руководители поочередно то игнорировали и замалчивали проблему, высмеивая или затыкая рты тем, кто её поднимал, то надеялись на то, что проблема решится сама, без вмешательства государства, то обвиняли во всем происходящем кого-то другого, наконец, все заканчивалось жестким карантином с сильным ограничением прав населения и другими чрезвычайными мерами, не приносившими большой пользы. При этом, авторитарные и либеральные государства не очень сильно отличались по своему поведению, хотя конечно первые гораздо более грубым образом цензурировали информацию. Что Китай, замалчивавший в течение где-то месяца происходившее в Ухани, и закончивший введением там жесточайших карантинных мер, что, например, Италия, тянувшая с карантином почти месяц, но потом начавшая прибегать к огромным штрафам и другим карательным мерам за нарушение карантина.
Как видим, реакция правительств от игнорирования до паники и террористических мер больше похожа на реакцию потерянного человека, в духе отрицание-гнев-торг-депрессия-принятие, чем на реакцию специалистов, которые должны быть готовы к чрезвычайным ситуациям. Отсутствуют и единые точные данные, которыми могли бы руководствоваться как правящие круги, СМИ, так и более широкие круги населения. С одной стороны, если летальность COVID-19 достигает нескольких процентов, то почему не были моментально перекрыты большинство транспортных путей, а карантин в том или ином регионе не вводился при обнаружении первых же заболевших? С другой стороны, если действительное количество заболевших гораздо больше, чем те, кто были протестированы с положительным результатом, то летальность заболевания оказывается гораздо ниже — на уровне десятых долей процента (1). Тогда зачем вообще нужны карантинные меры, если болезнь оказывается немногим опаснее гриппа, и достаточно лишь медицинских мер и быть может только рекомендаций по снижению социальных контактов? Без точных объективных данных до сих пор сложно говорить о действительном масштабе катастрофы и её будущих перспективах, но то, что пандемия является серьезным бедствием, можно считать очевидным. Так или иначе, разумные меры, предполагали бы довольно жёсткий карантин в начале распространения заболевания, когда есть риск того, что оно представляет большую опасность, но заразившихся крайне мало, потом, по мере получения более точных данных о заболевании — снятие или ужесточение карантина в зависимости от полученных сведений о реальном уровне угрозы. В случае с чрезвычайными ситуациями почти всегда лучше «перебдеть, чем недобдеть», ведь на несколько ложных тревог рано или поздно придется одна настоящая.
Отсутствие последовательной рациональной реакции со стороны правительства приводит к огромному разбросу реакций среди населения, от панической скупки гречки и туалетной бумаги, до полного отрицания существования болезни и веры в конспирологические теории, призывающие сжигать вышки связи. Капитализм, хотя и считает себя, цивилизованным обществом, оказался неспособным дать рациональные знания большой части населения, а отсутствие какого-то доверия к ставшему паразитическим государству, сильно затрудняет применение даже самых здравых мер среди населения.
Но, хотя человечество и имеет многолетний опыт борьбы с разного рода эпидемиями, реальность показывает, что государства не способны использовать научный опыт на благо населения. Такая реакция является своеобразной нормой для капиталистического общества и для буржуазного правящего класса. И подобного рода способ реагирования присущ буржуазии для разного рода кризисов — будь то экономические кризисы, войны, социальные неурядицы или катастрофы.
Борьба полицейскими методами с болезнью практически бессмысленна.
Принудительно загнать всех по домам с максимальным карантином - крайность, так как болезнь не настолько разрушительна, и когда заражение стало массовым, его уже не остановить так. В то же время гораздо эффективнее было бы максимальное сокращение производства, оставив лишь необходимое, чтобы разгрузить транспорт, закрытие крупных городов. Почти ничто из этого не делается. Люди должны иметь возможность выходить на улицу, гулять и отдыхать, чтобы организм справлялся с болезнью лучше. Для лучшей эффективности борьбы люди должны осознавать что происходит, а не быть объектами манипуляции со стороны властей. Более точечные меры изоляции — например, подвоз продуктов, чтобы зараженным не приходилось выходить из дома,предоставление отдельного жилья зараженным, массовое тестирование населения на антитела, было бы гораздо продуктивнее. Однако, правящая буржуазия в массе своей не способна на рациональные плановые меры, если они где-то и применяются, то в порядке исключения. В то время, как многие люди заражаются, обслуживая производства не первой необходимости, в давке в транспорте, создаваемой неумелыми действиями исполнительной власти, и гибнут из-за развала медицины, официальная пропаганда обвиняет во всех проблемах гуляющих в парке шашлычников.
Хотя во всем ясно проглядывают элементы хаоса, неразберихи и дезорганизации, некоторые даже в левом лагере полагают, что такая ситуация была запланирована заранее, чтобы ввести тоталитарные ограничительные меры. Так, Никита Ежов, утверждает в своей статье:
«Головотяпство? Неспособность продумывать свои шаги наперёд? Преступная халатность? Я склоняюсь к тому, что это было сделано намеренно.
…
Причём, ни одна страна, кроме, разве что, Туркменистана, не закрыла свои границы превентивно. Нет, все ждут, пока заражение достигнет масштабов, не позволяющих справиться с ним точечно, и вот тогда-то закрывают границы (когда, собственно, уже поздно). Буржуазные режимы половины мира не хотят упустить свой шанс на усиление власти.» (2)
Однако, такая уверенность в том, что буржуазия в мире и в России допустила распространение вируса, чтобы использовать его как предлог для ввода жестких карантинных мер — скорее ближе к конспирологии, чем к пониманию хаотичности и непоследовательности действий буржуазии. К счастью, капиталисты не отличаются последовательностью своих действий, и прибегают к чрезвычайным мерам, только когда ничто другое не помогает, будучи загнанным в угол.
Если верить логике Никиты, то получается, что большинство государств мира должно было договориться о таком сценарии распространения вируса и введения карантинных мер, а затем уже к ним прибегать. Но такая логика игнорирует наличие существенных противоречий между правящими классами разных стран, что мешает приводит такой коварный план в действие. Будучи последовательно примененной, такая логика приводит нас к вере в существования мирового заговора, явно далекой от марксистского анализа.
К счастью и к сожалению, в капиталистическом мире царит анархия производства, даже на монополистической стадии, а правящие классы как в мире, так и в пределах одной страны, имеют противоречивые интересы, что делает подобные заговоры практически невозможными. Учитывая то, какие убытки приносит все происходящее правящему классу, и как провоцирует недовольство населения, то большинству буржуазии карантинные меры наоборот не нужны и являются костью поперек горла. Поэтому правые и консервативные правительства с наибольшей неохотой вводили карантин, даже если медики его требовали. Ради целей введения тотальной слежки такая масштабная авантюра была бы слишком неэффективной, убыточной и рисковой.
В этом плане показателен пример вспышки чумы на территории Калифорнии более ста лет назад, приводимый в Коммерсанте (3). Обнаруженный очаг эпидемии чумы и связанные с ним карантинные меры явно не входили в планы калифорнийской буржуазии, поэтому сразу же возникла партия отрицателей чумы, во главе с губернатором. Инспектора, требовавшего карантин, затравили и уволили, и даже чуть не ввели уголовное наказание за упоминание чумы в прессе. Как видим, реакция буржуазии в начале 20-го и 21-го веков не сильно отличается. Можно представить, какая бы паника охватила капиталистов и какие драконовские меры приняла бы в панике калифорнийская буржуазия, если бы эпидемия в те годы приняла больший размах.
Массовое введение авторитарных мер — не результат целенаправленных действий, а воплощение уже существовавшей задолго до этого тенденции, подогретой паникой буржуазных правительств.
Во все времена реакция буржуазии на угрозы и кризисы была довольно похожей. Пока есть возможность для бурного роста, все тревожные звоночки игнорируются, и буржуазия делает деньги, закрывая глаза на все проблемы. Можно вспомнить, как во время ипотечного кризиса в 2007-м году, оказалось, что выдавалось слишком большое количество рискованных кредитов по ипотеке, в том числе, с поддельной информацией о заемщиках — но пока можно было получать прибыль, на это не обращали внимания. И лишь когда все эти риски накопились, они стали толчком к кризису и массовому банкротству компаний. После того, как оказывается невозможным игнорировать накопившиеся проблемы, наплевательство сменяется панической реакцией. Обычно в экономические кризисы это приводит к панической продаже или скупке ценных бумаг (это произошло и в текущем кризисе), сейчас же к этой панике добавились панические действия многих правительств и большой части населения. Наконец, идет попытка разрешить кризис чрезвычайными мерами, будь то вливание больших денег чтобы потушить экономический пожар или тотальная слежка на карантине. Потом в кризисе оказывается виноват кто угодно — чья-то жадность, чья-то лень, вирус, вредители из другой страны, только не беспорядочный капиталистический способ производства.
В 20-м веке, насыщенном буржуазными и антиколониальными революциями и попытками революций социалистических, оказались полностью или по большей части побеждены многие смертоносные инфекции. Но к концу века развитие человечества затормозилось, хаотические силы капитала взяли верх, и человечество оказалось гораздо более уязвимым перед лицом инфекций, чем это казалось. Такие болезни, как ВИЧ и туберкулез, до сих пор не побеждены, хотя по ним и удалось снизить уровень смертности, другие болезни, как MERS или Эбола, периодически вспыхивают то здесь, то там и пока люди не очень продвинулись в их профилактике и лечении.
Что же касается пандемии коронавируса, то можно говорить о закономерном характере ее появления. С учетом нынешнего состояния человечества, появление подобного рода эпидемии было в какой-то мере предрешено.
Частота возникновения новых разновидностей вируса выросла с нынешним этапом капиталистического производства. Современное состояние сельского хозяйства, особенно животноводства, является одним из существенных факторов возникновения новых форм вирусов. Другой причиной является вытеснение многих диких видов со своих естественных областей обитания. Вот, что пишут авторы работы «Социальное заражение: микробиологическая классовая война в Китае»(4), ссылаясь на работы биолога Роберта Дж. Уоллеса:
«Общий принцип процесса создания таких вирусов подробно описан биологами левых взглядов, такими, как Роберт Дж. Уоллес. В книге «Большие фермы производят большой грипп», выпущенной в 2016 году, он исчерпывающе объясняет связь между капиталистическим агропромышленным комплексом и этиологией недавних эпидемий — от SARS до Эболы. Вирусы можно разбить на две условные группы: в первую попадают те, которые зарождаются в центре агроэкономического производства, а во вторую — те, что возникают на его периферии. Прослеживая распространение вируса H5N1, «птичьего гриппа», Уоллес вычленил несколько ключевых факторов географии эпидемий, исходящих из центра производства:
Сельские ландшафты многих беднейших стран сегодня объединяет одна особенность: незаконное сельское хозяйство среди трущоб на окраинах поселений. Беспрепятственная передача вируса в уязвимых районах способствует увеличению числа генетических вариаций, которые повышают шансы H5N1 на развитие характеристик, позволяющих поражать человека. Распространяясь по трём континентам, стремительно эволюционирующий H5N1 также подстраивается под возрастающее многообразие социоэкологических условий, таких как местные комбинации преобладающих типов организмов-носителей, методов птицеводства и мер охраны здоровья животных».
Уоллес «приводит не один, а два основных способа формирования и распространения всё более смертоносных эпидемий посредством капитализма.
Второй вариант — косвенный, и причины его кроются в экспансии капиталистических предприятий в районы, удалённые от промышленных центров, откуда ранее не известные вирусы, развивающиеся в диких популяциях, распространяются по мировым сетям капитала. ...
В нашем случае повышение спроса на туши диких животных для употребления в пищу, медицинского применения или для иных культурно значимых целей (как в случае с верблюдами и ближневосточным респираторным синдромом, MERS) способствует образованию новых глобальных сетей оборота товаров, добытых «из дикой природы». В других случаях уже существующие цепочки ценности агроэкологических товаров просто поглощают ранее не освоенные области, меняя местные экосистемы, а вместе с ними и способы взаимодействия людей с остальным миром.
…
Расширение промышленного производства «может подтолкнуть диких животных и растения глубже в последние из нетронутых цивилизацией районов, где эти виды могут столкнуться с ещё большим разнообразием потенциально протопандемических патогенов». Другими словами, по мере того, как потребность в накоплении капитала приводит к захвату новых территорий, животные вытесняются в менее доступные районы, где они контактируют с ранее изолированными штаммами болезней, и всё это на фоне того, как сами животные превращаются в товар, ведь «в систему сельскохозяйственного товарооборота запрягают даже наименее поддающиеся одомашниванию виды». Аналогичным образом, из-за расширения промышленности люди оказываются ближе к животным и их ареалам обитания, что «может усилить взаимодействие (и его избыточность) между популяциями диких животных и сельскими районами, подвергающимися урбанизации». Это, в свою очередь, даёт вирусам больше возможностей и ресурсов для мутаций, повышающих их способность заражать человека, в результате чего растёт вероятность биологического переноса.»
Глобальное потепление, о котором уже давно бьют тревогу ученые, и которое буржуазные круги зачастую предпочитают игнорировать и нагло высмеивать, тоже является одним из важнейших факторов появления новых вирусов. Большое количество вирусов может появится из под растаявших ледников(5). Так же, очевидно влияние глобального потепления на резкие изменения в экосистемах и перемещения многих видов животных (6), то есть оказывает влияние на описанные выше со ссылкой на Уоллеса факторы.
Само появление подобного вируса было также предсказано неоднократно, причем говорилось именно о коронавирусе, но над разработкой вакцины почти не велась работа. Разработка вакцин от подобных коронавирусов не была завершена(7) из-за недостатков финансирования. Для капиталистических инвесторов нет никакой выгоды вкладываться в вакцины от малораспространенных заболеваний, тем более тех, эпидемии которых уже удалось потушить, а риск того что вспышка такой или подобной болезни охватит большое количество людей, не принимается во внимание.
Быстрая скорость распространения и тот факт, что вирус не удалось остановить на первоначальном этапе распространения, тоже обусловлено современным уровнем развития капиталистического способа производства. Массовая урбанизация приводит к скоплению миллионов людей в мегаполисах, массовая бедность означает низкий уровень гигиены как в быту, так и в производстве еды и торговле. Поэтому любой вирус, однажды передавшись от человека к человеку, сразу же рискует быть распространенным среди тысяч людей. Так как часто работники вынуждены приходить на работу, будучи легко больными, то на первом этапе коронавирусная инфекция смогла быстро набрать своих первых распространителей.
Как уже говорилось выше, интересы капиталистов мешают введению карантина до последнего, поэтому даже обнаруженный своевременно вирус, не будет остановлен вмешательством властей. Видимо, страх экономических потерь из-за карантина останавливал власти Китая от быстрой реакции на вирус. Перемещения миллионов людей между городами и странами любой локальный вирус могут распространить на весь свет, что и произошло с коронавирусом в начале года. Появление информации о новом вирусе требовало быстрой реакции в виде сокращения сообщения с зараженным регионом и жесткого контроля на оставшихся рейсах, но интересы фирм перевозчиков, оберегаемых правительствами, противоречат такому решению.
Все это сопровождалось в ряде стран варварской идеологией в духе «рыночек порешает» о том, что человечество должно для борьбы с вирусом выработать коллективный иммунитет (видимо, ценой сотен тысяч жизней), и совсем не учитывающей возможности вируса мутировать уже в человеческой популяции, так что переболевшие сегодня могут через какое-то время заболеть обновленной версией вируса(8). Все попытки спасать экономику путем игнорирования пандемии привели в итоге к еще большему краху в экономике. Во многих случаях, как во многих регионах России, декларируемые карантинные меры властей наталкивались на откровенное сопротивление и игнорирование со стороны бизнеса, который доказывал, что именно он является властью в стране — властью, готовой к жертвам ради своих прибылей.
В дополнению ко всему — большое количество низкокачественных тестов, ложноотрицательных результатов, и даже появление тестов, которые были сами заражены коронавирусом. Все это привело к невозможности сдержать инфекцию на ранних стадиях, когда было небольшое количество зараженных в мире.
Медицина большинства стран оказалась неготова бороться с разрушительным характером вируса. Долгие годы неолиберальной «оптимизации» не могли не привести к катастрофе в медицине. (9) В Италии происходило сокращение числа коек в больницах и расходов на медицину со стороны государства, что и привело к медицинскому коллапсу. Масштабное сокращение числа больничных коек на душу населения происходило и в России. И хотя показатели России выглядят довольно высокими на мировом уровне, уже сейчас приходится переоборудовать большое количество других больниц в инфекционные, что сказывается на лечении населения с другими заболеваниями. Также годы «реформ» привели к нехватке средств защиты, нехватке медицинского персонала, который срочно пытаются восполнить студентами. Аналогичные процессы, происходящие в разных странах, в деталях проявляются по разному, но суть одна. Распространение вируса показывает провальную неготовность медицины к любым экстренным ситуациям.
Можно с уверенностью утверждать, что появление и массовое распространение коронавируса, его разрушительное воздействие, было не случайным, а закономерным явлением для капиталистического производства на данной стадии развития. Можно поэтому с большой вероятностью ожидать новые масштабные эпидемии или подобные катаклизмы в ближайшие десятилетия, причем, возможно, и более разрушительные.
1)В пользу этой версии указывают исследования из Германии, показывающие наличие антител у 15% населения одного из городов. И исследования из Калифорнии, показывающие, что антитела есть у гораздо большего количества людей:
Впрочем, критики этой версии указывают на то, что эти тестирования показывают процент людей, переболевших не только COVID-19, но и некоторыми другими видами коронавирусов.
6)Например, https://naked-science.ru/article/column/obyasneno-kak-globalnoe-poteplenie-sdvigaet-granitsy-lesov
7)https://telegra.ph/Republic---Pandemii-moglo-ne-byt-Kak-mir-ostalsya-bez-vakciny-ot-COVID-19-04-11
8)О чем уже появляются первые сообщения от ученых: https://naked-science.ru/article/medicine/koronavirus-mutiroval
Comments